Тала испробована в качестве прислужницы. Первые два раза много кричала, выказывала сопротивление, прикидывалась безумной и хотела повеситься на шнуре от балдахина. После надлежащего внушения успокоилась и начала относиться к своим обязанностям с подобающим рвением. К началу зимы вполне сможет заменить столь неудачно потерянную незабвенную Эскель…» – Кэрли поперхнулась и растерянно спросила: – Кому это принадлежало, Хисс? Кто это писал? Зачем? О чем? Это вымысел? Страшная сказка, бредни выжившего из ума писаки?

– Именно что выжившего, – Хисс захлопнул книгу и брезгливо оттолкнул ее подальше, словно фолиант мог его укусить. – Пока ты читала, я вспомнил и сообразил. Эта история случилась лет за двадцать до того, как нас с тобой угораздило появиться на свет. Ты наверняка слышала это имя – Рюцциль из Айгена. Да слышала, слышала, о нем до сих пор говорят шепотом!

– Рюцциль Людоед, – Кэрли заерзала, отодвигаясь подальше от мирно лежащей рукописи. – Рюцциль Немедиец, глава дворянства в графстве Айген. Рюцциль фон Шилале, считавшийся образчиком немедийского рыцарского духа. Рюцциль – убийца детей, чернокнижник, алхимик и кто он там еще…. Помнится, когда открылась правда о том, чем занимается в подвалах своего имения месьор Рюцциль, тогдашний король Немедии даже не решился собирать суд Высшей Палаты и выносить это дело на общее обсуждение. Замок Шилале окружила королевская гвардия, его взяли штурмом за одну ночь и сожгли всех, кто там находился – владельца, его родственников, друзей, стражей, слуг и даже тех, кто оставался в подвалах. Чтобы ни одна живая душа не разнесла слухов по стране. Народу и дворянству объявили, будто в замке началась чума. Шилале потом срыли до основания, место перепахали и засыпали солью. Король Вюртель, как я слышала, до конца жизни обвинял себя в том, что допустил резню в Айгене, но, мол, иного выхода не существовало. Получается… – Кэрли дотронулась до края обложки, тут же отдернув палец, словно обожглась, – у нас тут нечто вроде дневника Рюцциля? Как он мог уцелеть?

– Подделка? – Хисс неохотно потер между пальцами края листов, всмотрелся в слегка выцветшие чернила и решил: – Не исключено. Однако подделка, сработанная во времена жизни Рюцциля, возможно, сразу после его смерти. Пергамент старой выделки, и начертания букв тоже не нынешние.

– Интересно, что сталось с мальчиком Оддиром? – вполголоса, обращаясь к самой себе, поинтересовалась Кэрли.

– Съели его на пиру в честь начала охотничьего сезона, – огрызнулся Хисс. – Под видом молочного поросенка с яблоками или годовалого ягненка в винном соусе. Что еще с ним могло случиться? Рюцциль, если верить легендам, любил подавать ничего не подозревающим гостям такие блюда. Потом, когда Шилале уничтожили, многие из бывших друзей месьора Рюцциля давали зарок до конца жизни не есть мяса или, вспомнив его изысканные обеды, незамысловато лезли в петлю головой.

– Тьфу на тебя! – девушка быстро отвернулась, прижала руку ко рту и сдавленно закашляла. Отдышавшись, спросила: – И что предлагаешь делать… с этим? Продать поскорее?

– Продавать мы ее не станем, – после некоторого тягостного размышления проговорил молодой человек. – Конечно, мы могли бы выручить за нее оч-чень даже кругленькую сумму, только… Зря мы ее утащили. Есть вещи, которым лучше лежать спокойно за семью замками.

– Тогда сжечь! – азартно предложила Кэрли. – Гикол наверняка уже растопил большой очаг, сунем в пламя – и дело с концом!

Хисс посмотрел на коварную книгу, уделил внимание небу, постепенно заполнявшемуся вылинявшей голубизной, и окрестным кустам. Кэрли, скрывая нетерпение, выкопала каблуками сандалий под столом две глубоких борозды.

– Мы ее спрячем, – твердо сказал Хисс. – Когда суматоха уляжется, сядем еще разок и как следует подумаем. Ты будешь смеяться, но мне начинает казаться, будто самое лучшее – подбросить книгу обратно к дому Рилеранса. Пусть подавится, коли ему так нравится перечитывать на сон грядущий всяческие ужасы.

Кэрли нахмурилась, решая. Предложение компаньона выглядело разумным. Сейчас не до дневников сумасшедшего убийцы, жившего с полвека назад.

– Хорошо, – согласилась она. – Где будем прятать? К нашим услугам тайник на чердаке, два – в саду, три или четыре укромных местечка в таверне, и еще с десяток захоронок во владениях наших разнообразных знакомых, вряд ли подозревающих об этом. Кстати, как полагаешь, мы должны рассказать о нашем сомнительном сокровище Джаю… или Аластору?

– Вообще-то не помешало… – задумчиво протянул Хисс, но договорить не сумел. Над головами компаньонов хлопнуло открывающееся окно, из него появилась взъерошенная голова Джая и сердито осведомилась:

– Где вас демоны носили целую ночь? И, если приспичило секретничать, говорили бы тише. Вопли разносятся на полгорода! С кем вас угораздило сцепиться? Хотя погодите, я сейчас спущусь. Вина принести?

– И раздобудь поесть чего-нибудь, – попросила Кэрли.

– Угу, – Джай кивнул и скрылся в темном проеме, занавешенном туранским ковриком с вышитыми на нем птицами крайне беспечного вида.

До Хисса и Кэрли долетели поскрипывание половиц под тяжестью шагов, обыденная возня поспешно собирающегося человека и стук захлопывающейся двери. Приятели ждали. Хисс, поборов отвращение, дотянулся до книги в черном переплете и неприязненно переворошил страницы, остановившись где-то на середине. Наткнувшись на картинку, наглядно показывавшую способы расчленения человеческого трупа, он скривился и захлопнул фолиант.

– Я бы успела добежать до Карпашских ворот и вернуться обратно, пока Джай изволит спускаться по лестнице, – недовольно бросила Кэрли. Приятели подождали еще немного, но предводитель шайки из таверны «Уютная нора» не показывался. Хисс недоуменно пожал плечами и встал:

– Наверное, зацепился языками с Лорной. Расскажем ему попозже. Пошли, я придумал, где укрыть книгу. Потом прогуляемся в город, послушаем, что носится в воздухе. Заодно перекусим и навестим Ишлаз.

Тайник, выбранный Хиссом, около года назад соорудили Ши, он сам и Кэрли. Он представлял из себя небольшой деревянный сундучок, пропитанный для лучшей сохранности купленным в гномском квартале особым составом из смолы, растертых в порошок камней и настоев каких-то трав. Сундучок вкопали в землю под корнями особенно густо разросшегося барбарисового куста, изо всех сил стараясь не повредить растение. На крышке уложили пласт дерна, поросший мелкими цветами камнеломки. Знающему человеку достаточно потянуть укрытую в определенном месте тонкую цепь, чтобы крохотный кусок лужайки приподнялся и сдвинулся в сторону, открывая доступ к сундуку.

К нынешнему дню в нем хранились резная вендийская шкатулка (к сожалению, пустая) и набор фальшивых печатей гильдии оружейников Бельверуса. К ним присоединилась завернутая в лоскут вытершегося красного бархата толстая книга. Остальные фолианты Хисс и Кэрли схоронили в другом секрете, прятавшемся рядом с вечно полуразвалившейся поленницей и надежно замаскированном россыпями опилок. Две книги, кхитайский сборник с изображениями диковинных животных и «Начала ономастики», Хисс прихватил с собой, намереваясь сегодня же продать ее кому-нибудь из торговцев рукописями с Ишлаза, дабы возместить расходы компаньонов.

Джай не появился. Для очистки совести компаньоны заглянули в таверну, где наткнулись на Ферузу и громогласно распоряжавшуюся в кухне Лорну.

– Ты Проныру не видела? – вопрос Хисса отвлек гадалку от ежеутреннего колдовства над чашками, кувшином горячей воды и лакированной коробочкой, наполненной мелко нарезанными лепестками ярко-красных цветов. Феруза готовила из них старинный туранский напиток, пить который могли немногие, в том числе она сама, Джай и, как ни странно, Райгарх.

– Вечером был здесь, – предсказательница по-кошачьи зевнула, вежливо прикрыв рот широким рукавом халата. – Разве не его голос только что доносился сверху?